Неточные совпадения
— Я во всем сомневаюсь. Я сомневаюсь иногда даже в существовании Бога, — невольно сказал Левин и ужаснулся неприличию того, что он говорил. Но на
священника слова Левина не произвели, как казалось, впечатления.
— Да, купчую крепость… — сказал Плюшкин, задумался и стал опять кушать губами. — Ведь вот купчую крепость — всё издержки. Приказные такие бессовестные! Прежде, бывало, полтиной меди отделаешься да мешком муки, а теперь пошли целую подводу круп, да и красную бумажку прибавь, такое сребролюбие! Я не знаю, как священники-то не обращают на это внимание; сказал бы какое-нибудь поучение: ведь что ни говори, а против слова-то Божия не устоишь.
Исповедь и причащение кончились. Катерина Ивановна снова подошла к постели мужа.
Священник отступил и, уходя, обратился было сказать два
слова в напутствие и утешение Катерине Ивановне.
Глубокий, страшный кашель прервал ее
слова. Она отхаркнулась в платок и сунула его напоказ
священнику, с болью придерживая другой рукою грудь. Платок был весь в крови…
«Взволнован, этот выстрел оскорбил его», — решил Самгин, медленно шагая по комнате. Но о выстреле он не думал, все-таки не веря в него. Остановясь и глядя в угол, он представлял себе торжественную картину: солнечный день, голубое небо, на площади, пред Зимним дворцом, коленопреклоненная толпа рабочих, а на балконе дворца, плечо с плечом, голубой царь,
священник в золотой рясе, и над неподвижной, немой массой людей плывут мудрые
слова примирения.
Но и
священник, лицом похожий на Тагильского, был приятный и, видимо, очень счастливый человек, он сиял ласковыми улыбками, пел высочайшим тенором, произнося
слова песнопений округло, четко; он, должно быть, не часто хоронил людей и был очень доволен возможностью показать свое мастерство.
Одни слишком громко повторяли
слова, как будто с задором и выражением, говорящим: «а я всё-таки буду и буду говорить», другие же только шептали, отставали от
священника и потом, как бы испугавшись, не во-время догоняли его; одни крепко-крепко, как бы боясь, что выпустят что-то, вызывающими жестами держали свои щепотки, а другие распускали их и опять собирали.
Особенная эта служба состояла в том, что
священник, став перед предполагаемым выкованным золоченым изображением (с черным лицом и черными руками) того самого Бога, которого он ел, освещенным десятком восковых свечей, начал странным и фальшивым голосом не то петь, не то говорить следующие
слова: «Иисусе сладчайший, апостолов славо, Иисусе мой, похвала мучеников, владыко всесильне, Иисусе, спаси мя, Иисусе спасе мой, Иисусе мой краснейший, к Тебе притекающего, спасе Иисусе, помилуй мя, молитвами рождшия Тя, всех, Иисусе, святых Твоих, пророк же всех, спасе мой Иисусе, и сладости райския сподоби, Иисусе человеколюбче!»
И никому из присутствующих, начиная с
священника и смотрителя и кончая Масловой, не приходило в голову, что тот самый Иисус, имя которого со свистом такое бесчисленное число раз повторял
священник, всякими странными
словами восхваляя его, запретил именно всё то, что делалось здесь; запретил не только такое бессмысленное многоглаголание и кощунственное волхвование священников-учителей над хлебом и вином, но самым определенным образом запретил одним людям называть учителями других людей, запретил молитвы в храмах, а велел молиться каждому в уединении, запретил самые храмы, сказав, что пришел разрушить их, и что молиться надо не в храмах, а в духе и истине; главное же, запретил не только судить людей и держать их в заточении, мучать, позорить, казнить, как это делалось здесь, а запретил всякое насилие над людьми, сказав, что он пришел выпустить плененных на свободу.
Войдя в избу, где собрался причт и пришли гости и, наконец, сам Федор Павлович, явившийся лично в качестве восприемника, он вдруг заявил, что ребенка «не надо бы крестить вовсе», — заявил не громко, в
словах не распространялся, еле выцеживал по словечку, а только тупо и пристально смотрел при этом на
священника.
Марья Кириловна ничего не видала, ничего не слыхала, думала об одном, с самого утра она ждала Дубровского, надежда ни на минуту ее не покидала, но когда
священник обратился к ней с обычными вопросами, она содрогнулась и обмерла, но еще медлила, еще ожидала;
священник, не дождавшись ее ответа, произнес невозвратимые
слова.
Помню, что в начале революции я с большим трудом убедил
священника нашего прихода в Большом Власьевском переулке выбросить из церковной службы
слово о самодержавном государе императоре.
С ним все время неотлучно был
священник, и в тележке с ним ехал, и все говорил, — вряд ли тот слышал: и начнет слушать, а с третьего
слова уж не понимает.
Священник тихо произнес предысповедные
слова и наклонился к больной.
Пропели «Вечную память», задули свечи, и синие струйки растянулись в голубом от ладана воздухе.
Священник прочитал прощальную молитву и затем, при общем молчании, зачерпнул лопаточкой песок, поданный ему псаломщиком, и посыпал крестообразно на труп сверх кисеи. И говорил он при этом великие
слова, полные суровой, печальной неизбежности таинственного мирового закона: «Господня земля и исполнение ее вселенная и вей живущий на ней».
Приходская церковь Крестовниковых была небогатая: служба в ней происходила в низеньком, зимнем приделе, иконостас которого скорее походил на какую-то дощаную перегородку; колонны, его украшающие, были тоненькие; резьбы на нем совсем почти не было; живопись икон — нового и очень дурного вкуса;
священник — толстый и высокий, но ризы носил коротенькие и узкие; дьякон — хотя и с басом, но чрезвычайно необработанным, —
словом, ничего не было, что бы могло подействовать на воображение, кроме разве хора певчих, мальчиков из ближайшего сиротского училища, между которыми были недурные тенора и превосходные дисканты.
— С вечера еще вчерашнего, — прибавил к этому
священник на эти
слова.
Сделай милость, говорит, чтобы не было большой огласки, похорони ты у меня этого покойника без удостоверения полиции, а я, говорит, тебе за это тысячу рублей дам!» И с этими
словами, знаете, вынимает деньги, подает
священнику.
Словом, вся эта служба производила впечатление, что как будто бы она была точно такая же, как и наша, и только дьякона,
священника и алтаря, со всем, что там делается, не было, — как будто бы алтарь отрублен был и отвалился; все это показалось Вихрову далеко не лишенным значения.
— Да бог с ним и с его духовной! По векселю и на свою седьмую часть я и без нее получила бы все имение!.. Я об этом ему ни
слова и не говорила! Катишь и
священник уж сказали ему о том.
— А коли твой, так и прекрасно, — сказал Вихров и сейчас записал его признание в двух
словах и просил приложить руку за него
священника.
Тут
священник и вспомнил
слова барина: «Сшучу с тобой шутку!» «Ах, говорит, псы экие, балагуры!
Слова эти произнес приехавший с Терпибедовым
священник.
Осанистый старик
священник с окладистой седой бородой достал из-под ризы бумажку и хотел по ней прочесть приветственное пастырское
слово, но голос у него дрогнул на первых строках, и он только бессвязно пробормотал какой-то текст из Священного писания.
Дворник Василий получил еще 10 рублей и с улыбкой спокойно утверждал, что видом не видал Ивана Миронова. И когда его привели к присяге, хотя и робел внутренно, наружно спокойно повторил зa вызванным старичком
священником слова присяги, на кресте и святом Евангелии клянясь в том, что будет говорить всю правду.
И стали к портному и к Ивану ходить, и стали понимать, и поняли, и бросили курить, пить, ругаться скверными
словами, стали друг другу помогать. И перестали ходить в церковь и снесли попу иконы. И стало таких дворов 17. Всех 65 душ. И испугался
священник и донес архиерею. Архиерей подумал, как быть, и решил послать в село архимандрита Мисаила, бывшего законоучителем в гимназии.
Другое подспорье — поминальные пироги и блины. И от них уделяется часть
священнику и церковному причту. Недаром сложилась пословица: поповское брюхо, что бёрдо, всё мнет. Горькая эта пословица, обидная, а делать нечего: из песни
слова не выкинешь.
Впрочем, оговариваюсь: я говорю исключительно о
священнике бедного прихода, и притом держащемся старозаветных преданий,
словом сказать, о
священнике, не отказавшемся от личного сельскохозяйственного труда.
Такой помочи
священник особенно рад: ни «подносить», ни угощать помощников не нужно, на ласковом
слове довольны.
Тяжеловато было Александрову оставаться с батюшкой Михаилом.
Священник обнял мальчика, и долгое время они ходили туда и назад по паперти. Отец Михаил говорил простые, но емкие
слова.
Под конец венчания
священник сказал заранее сочиненное им
слово.
С этими
словами Аггей Никитич вручил Лябьеву письмо от Углакова, пробежав которое тот с заметною аттенцией просил Аггея Никитича пожаловать наверх, а вместе с тем и сам с ним воротился назад. Видевший все это унтер-офицер решил в мыслях своих, что это, должно быть, не дьячок, а
священник полковой.
Когда все сии свидетели поставлены были на должные им места, в камеру вошел заштатный
священник и отобрал от свидетелей клятвенное обещание, внушительно прочитав им
слова, что они ни ради дружбы, ни свойства, ни ради каких-либо выгод не будут утаивать и покажут сущую о всем правду.
Священник довольно торопливо и переболтавшимся языком читал евангелие и произносил
слова: «откуда мне сие, да приидет мати господа моего ко мне!» Увидав Марфина, он стал читать несколько медленнее, и даже дьячок, раздувавший перед тем с раскрасневшимся лицом кадило, оставил занятие и по окончании евангелия затянул вместе с
священником: «Заступница усердная, мати господа вышняго…» Молебен собственно служили иконе казанской божией матери, считавшейся в роду Рыжовых чудотворною и стоявшей в настоящем случае с почетом в углу залы на столике, покрытом белою скатертью.
Егор Егорыч, став около фортепьяно, невольно начал глядеть на Сусанну, и часто повторяемые
священником слова: «мати господа моего», «мати господа вышняго», совершенно против воли его вызвали в нем воспоминание об одной из множества виденных им за границей мадонн, на которую показалась ему чрезвычайно похожею Сусанна, — до того лицо ее было чисто и духовно.
Аннинька молчала;
священник сидел и пощипывал бородку, словно решался и сам сказать свое
слово.
Когда
священник с чашей в руках читал
слова: «…Но яко разбойника мя прийми», [«…Но яко разбойника мя прийми».
Отношение хозяев к книге сразу подняло ее в моих глазах на высоту важной и страшной тайны. То, что какие-то «читатели» взорвали где-то железную дорогу, желая кого-то убить, не заинтересовало меня, но я вспомнил вопрос
священника на исповеди, чтение гимназиста в подвале,
слова Смурого о «правильных книгах» и вспомнил дедовы рассказы о чернокнижниках-фармазонах...
Только во время надгробного
слова, сказанного одним из
священников, Ахилла смирил скорбь свою и, слушая, тихо плакал в платок; но зато, когда он вышел из церкви и увидел те места, где так много лет ходил вместе с Туберозовым, которого теперь несут заключенным в гробе, Ахилла почувствовал необходимость не только рыдать, но вопить и кричать.
Тут в сей дискурс вмешался еще слушавший сей спор их никитский
священник, отец Захария Бенефактов, и он завершил все сие, подтвердив
слова жены моей, что „это правда“, то есть „правда“ в рассуждении того, что меня тогда не было.
Потом внушается родителям и даже требуется от них под страхом наказания за неисполнение, чтобы ребенок был непременно крещен, т. е. обмокнут
священником три раза в воду, причем читаются никому не понятные
слова и совершаются еще менее понятные действия, — мазание маслом разных частей тела, стрижка волос и дутье и плевание восприемников на воображаемого дьявола.
Для этого перед изображениями святых, называемых народом прямо богами,
священник берет в руки ребенка и читает заклинательные
слова и этим очищает мать.
И дрожащего юношу уводят. И кому, и сторожам, и Василию Никитину, которого вводят, и всем, которые со стороны видели эту сцену, прийдет в голову, что те неясные короткие
слова юноши, тотчас же замятые начальством, содержат в себе истину, а те громкие, торжественно произносимые речи самоуверенных, спокойных чиновников и
священника суть ложь, обман.
Потом Кожемякин стоял в церкви, слушал, как
священник, всхлипывая, читал бумагу про убийство царя, и навсегда запомнил важные, печальные
слова...
В большой зале около стола, приготовленного для молебна, стояли, очевидно, в ожиданий, Федор Степаныч,
священник в камилавке и дьякон. Старик подал Юлии руку и не сказал ни
слова. Все молчали. Юлия сконфузилась.
Пропагандисту-итальянцу приходится много говорить о религии, резко о папе и
священниках, — каждый раз, когда он говорил об этом, он видел в глазах девушки презрение и ненависть к нему, если же она спрашивала о чем-нибудь — ее
слова звучали враждебно и мягкий голос был насыщен ядом.
Священник пришел и, закрыв чем-то лицо ее, стал, вздыхая, читать над нею умоляющие
слова...
— Что это вы за глупости
священнику говорили, что донесете на него? — сказала Елена сердитым голосом Миклакову, — весь предыдущий разговор она слышала от
слова до
слова из своей комнаты.
Вышел
священник и, склонив голову немного вниз, начал возглашать: «Господи, владыко живота моего!» Бегушев очень любил эту молитву, как одно из глубочайших лирических движений души человеческой, и сверх того высоко ценил ее по силе
слова, в котором вылилось это движение; но когда он наклонился вместе с другими в землю, то подняться затруднился, и уж Маремьяша подбежала и помогла ему; красен он при этом сделался как рак и, не решившись повторять более поклона, опять сел на стул.
Но нерешительно медлил
священник, то ли собираясь разоблачаться, то ли сделать что другое; по-видимому, ему хотелось сказать гимназистам
слово, но не знал, насколько это будет прилично.